Охота на утренних и вечерних перелетах

На обыкновении уток перемещаться вечером с тех мест, где они провели день, на места ночной жировки и на обратном возвращении утром с жировки к месту дневного пребывания основана охота на уток на зорях во время таких перелетов.

Это свойство переменять место дневки и ночного пребывания присуще почти исключительно уткам так называемых «благородных» видов и почти не присуще ныркам.

Места ночной жировки уток бывают различные. Иногда утка летит на ночь на хлебные поля, иногда на богатые пищей песчанные отмели, травянистые заводи и проч.

Но во всяком случае почти всегда утка обязательно оставляет то место, где она провела день, и перемещается на другое место, где и проводит ночь.

Перелеты уток на зорях начинаются со второй половины августа, т. е., с момента окончательного под'ема молодых на крыло и завершения линьки стариков, и заканчиваются со стужей.

В начале лета вечерние перелеты совершаются еще при солнце. Но чем больше убывает день, чем раньше садится солнце, тем позднее летит утка на места жировки. Поздней осенью перелеты эти происходят почти в совершенной темноте, и стрельба на них этой темнотой чрезвычайно осложняется и затрудняется. Первыми летят чирки, последними кряква и свиязь. На места жировки утки летят и одиночками, и парочками, и маленькими стайками. Вечерний перелет растягивается на долгое время, но чем позже осень, тем короче длится перелет. Точно таким же путем возвращается утка и к месту дневки, причем чем позднее осень, тем на большее время растягивается утренний перелет.

Лишь поздней осенью, когда утки уже собьются в огромные стаи для совместного отлета на места зимовок, отлет на ночную жировку происходит сразу: вдруг снимается вся стая и с шумом уносится куда-то вдаль.

Утреннее же возвращение происходит иначе: все утки возвращаются на те же места дневки и, если никто им не помешает, вновь собьются в огромный табун, но возвращаются постепенно, маленькими стайками, парами, тройками и пр.

Задача охотника, желающего пострелять уток на вечернем и утреннем перелете, прежде всего заключается в том, чтобы отыскать те пути, по которым с удивительным постоянством передвигаются каждый раз утки. Опыт, знание мест, а, главное, наблюдательность охотника укажут эти пути.

После этого нужно найти подходящее место, Где можно было бы хорошо спрятаться от уток и занять наиболее выгодную для стрельбы по ним позицию. Очень важно, чтобы то место, где встаешь на стойку, совпадало с тем местом, где утки, часто летящие на места жировки очень высоко, наиболее снижаются.

Вставать на стойку приходится и на воде, и на берегу, но в обоих случаях важно хорошо укрыться и, главное, не шевелиться, так как каждое движение человека утка замечает и будет облетать то место, где спрятался охотник.

Общие правила устройства в таких местах шалаша и вообще какого бы то ни было другого сокрытия, о которых я писал выше, говоря об охоте весной, точно также должны соблюдаться и при охоте на перелетах. Только следует иметь в виду, что на перелетах уток приходится почти всегда стрелять в лет, и поэтому лучше всего, если охотник будет не сидеть, а стоять в шалаше, и стенки последнего не будут стеснять свободы его движений.

Впрочем, сказанное выше относится, главным образом, к охоте на перелетах уток вечером.

Отнюдь не следует гнаться за тем, чтобы встать обязательно на том месте, где жируют утки. Наоборот, следует этого избегать и становиться лишь на пути перелета уток на жировку, и притом по возможности дальше от самого места жировки. В противном случае после нескольких выстрелов по налетевшим уткам, утки будут избегать того места, откуда раздаются громоподобные удары ружья, где они видели человека, и охота не будет тогда удачной.

Места для устройства засады следует по возможности ежедневно менять, в особенности в начале лета, когда каждый день имеешь дело с одними и теми же местными утками. Позже, когда появится утка прилетная, можно с меньшим вниманием относиться к соблюдению этого правила.

Завидев налетающих уток, не следует, если движения охотника плохо скрыты от их взоров естественным или искусственным прикрытием, вскидывать ружье и вообще шевелиться до того момента, пока утки не будут находиться в пределах выстрела. В противном случае глаз утки, лучше примечающий какое бы то ни было движение, чем фигуру даже плохо замаскированного, но неподвижно стоящего человека, будут облетать охотника.

В пасмурную, дождливую, с сильным ветром погоду утки летят обычно ниже, чем в ясную и сухую, да и время самого перелета обычно более растягивается: в местах, где уток много, в такую погоду охоту можно производить почти весь день, в особенности если расставить чучела и посадить кряковых, при наличии которых охота и интереснее, и добычливее.

Впрочем, следует сказать, что поздним летом наличие подсадных и чучел вечером мало помогает делу. Иное дело утром, когда не только удается вдоволь настреляться по возвращающимся с ночной жировки благородным уткам, но и пострелять и по уткам нырковым, охотно идущим к чучелам, раскрашенным под родственные им виды уток. Однако, нырков пострелять удается лишь тогда, когда пункт для засады выбран в подходящем и для них месте.

Вообще успех охоты на уток на вечерних перелетах целиком зависит от удачного выбора места. А это может дать только знание повадок и привычек птицы, опыт, безукоризненное знание местности и умение ориентироваться в окружающей обстановке.

Никогда мне не забыть случая на такой охоте. Охотился я на одном из озер Лужского уезда Ленинградской губернии. Это большое озеро расположено среди громадных моховых болот, кое где чередующихся с небольшими лесными островами. Вблизи озера ни хлебных полей, ни песчаных отмелей, ни других более или менее богатых пищей для прожорливых уток мест не было.

Озеро я знал, как своих пять пальцев, но тем не менее долго не мог понять, куда могут летать на кормежку утки, и каковы их перелетные пути. Так бы и остался я в уверенности, что правильных вечерних и утренних перелетов у уток на озере нет, и что они кормятся там же, где и проводят день, т.е., в плотной растительности, покрывающей берега и заводи озера, если бы не случай.

Ненастье пригнало меня вечером в поисках защиты от ветра и холода (дело происходило в начале сентября) с маленьких безлесных островков, которыми было богато озеро, и где я охотился, к берегу. Измокший чуть ли не до костей, измученный и продрогший, я брел зарослями хвоща к берегу, где высились гигантские ели (берега озера были опоясаны узкой полосой леса, а дальше начинались моховые болота, местами совершенно непроходимые), под защитой густых лап которых я мечтал развести костер, просушиться, обогреться и отдохнуть. Я был тяжело нагружен намокшим своим скарбом. Был близок уже желанный берег, как вдруг небольшая утиная стая, со свистом рассекая воздух, пронеслась над моей головой, поднялась над лесом и скрылась за вершинами деревьев. За первой стайкой последовала вторая, за второй третья...

Несмотря на темноту, я по звуку свиста крыльев определил, что это были стаи кряковых.

Сбросив свой багаж, я остановился и, наскоро устроив прикрытие, замер с ружьем в руках. Стая за стаей—исключительно кряковых уток—рвались на меня, и выстрел за выстрелом я посылал по тяжелым кряквам, смачно плюхающимся после удачного попадания на тинистый, болотистый берег. Лишь когда совсем стемнело, я пришел в себя и начат соображать, куда же летели эти утки. Утро, заставшее меня на том же месте сидящим под стогом накошенного еще в прошлом году хвоща, дало мне ответ на этот вопрос.

Стрелял я по откуда-то летящим кряковым стаям за утро много, и у всех уток, добытых мною, в желудках была набита... клюква! Оказывается, утки летали с удивительным постоянством, в чем я убедился позже, изрядно посыпав дробью берег озера в том месте, за лес, на моховое болото, богатое клюквой.

Вот этот да и целый ряд других менее ярких случаев убедили меня окончательно в том, что только от знания местных условий и от наблюдательности охотника зависят удачный выбор места для вечерней и утренней стойки, а, следовательно, и успех охоты.

Стрельба на вечерних и утренних перелетах, принимая во внимание, что охота эта производится в полумраке, и что утка на перелетах летит чрезвычайно быстро, весьма трудна, и я, пожалуй, более трудной, требующей огромного опыта, быстроты и навыка стрельбы не знаю ни по какой бы то ни было другой дичи даже в самых трудных условиях.

Как я уже говорил выше, очень часто утреннюю охоту на перелетах обычно совмещают с охотой по уткам с криковыми и чучелами.