ДВА ГОНЧАКА

На Октябрьские праздники в 1955 году меня пригласили на охоту за зайцами.

- Неплохие места для Москвы, зайца-беляка много, а глав­ное - две гончие собаки, и обе работают,- пояснил мне знако­мый, оставляя адрес.

Несколько дней спустя после этого разговора, переночевав в деревеньке, мы захватили собак и направились в ближайший смешанный лес. В нем, пр словам местных охотников, водились зайцы.

Обе собаки принадлежали к одной и той же породе, но их отно­шение к дичи оказалось совершенно различным. Коренастый гончак пятилетнего возраста (имени его я не помню) не проявлял ни малейшего интереса к запаху и к следам зайца. Спущенный с поводка, он деловито направился в лес. Минут двадцать спустя к нам долетел его громкий и настойчивый лай. Не понимая, на кого он лает, я осторожно выбрался на поросшее мелким сосняком моховое болото. Там нервно и напряженно топталась группа лосей; собака деловито и умело держала их на небольшом участке. «Так вот оно что! - сообразил я.- Этот гончак работает только по запрещенному лосю, а его хозяин, бывалый браконьер, предпочитает стрелять крупную дичь - лосей, которых в этих ле­сах достаточно».

Оставив лосей на лесном болоте, я, ориентируясь на голос, пошел отыскивать другую собаку.

«Ай-ай, яй-яй, яй-яй!» - доносился издали не то визг, не то лай. Временами он становился чуть слышным, стихал где-то вдали за покрытыми лесом холмами, потом вновь нарастал, становился громче и вдруг обрывался. Молодая Ледка, путаясь и порой теряя след, безусловно, гоняла зайца. Раза три сначала удалялся, а по­том приближался ко мне Ледкин голос. И вот, наконец, среди молодых сосен мелькнул крупный беляк, и в морозном воздухе щелкнул выстрел.

Откровенно говоря, я был удовлетворен этой охотой - уже давненько мне не приходилось стрелять под Москвой зайца.

Но Ледка не унималась. Длинные ноги собаки с неудержимой энергией бросали большое тощее тело то в молодой соснячок, покрывающий склоны высоких холмов, то далеко вниз, на моховое болото.

«Ай-яй» - вновь до меня долетело издали визгливое тявканье. «Ай-яй-яй-яй-яй!» - перешло оно в беспрерывный собачий вопль. «Неплохая собака, опять с лежки подняла зайца,- соображал я, стоя среди мелколесья на вершине холма.- Только интересно, где же хозяин Ледки, где другие охотники? Неудобно ведь стрелять второго зайца из-под чужой собаки». Однако лай вскоре умолк. «Наверное, скололась, потеряла след - еще молодая»,- думал я продолжая оставаться на преж­нем месте.

В лесу стало тихо-тихо по-зим­нему, никакого движения, ни зву­ка, словно замерло все.

И вдруг я услышал над головой знакомый свист крыльев. Около десятка рыжих тетерок и черных самцов-косачей летели над лесом. Опять в морозном воздухе щелк­нул выстрел, черный петух камнем свалился на землю и покатился вниз по крутому склону холма; я поспешил к своей добыче. Но мне не удалось взять косача: меня опе­редила Ледка.

Она прибежала на выстрел, схватила птицу своей большой пастью и, ласково махая толстым хвостом и улыбаясь глазами, следила за каждым моим движением. Виноватое выражение собачьей морды, помахивание хвостом и какая-то насторожен­ность - все это, безусловно, доказывало, что собака предвидела неприятность. Неизвестно, как поступит, как. поведет себя этот малоизвестный охотник, не попытается ли он отнять ее добычу?

Терпеть я не могу трепаной дичи. Ведь я зоолог и даже с самой обычной убитой мной птицы снимаю шкурку.

-Молодец, собака! Ну, дай сюда, Ледка! - ласковым голо­сом подзывал я костлявую гончую.

Но не тут-то было! Ледка отбежала в сторону, зажала косача передними лапами и стала драть из него перья.

-Брось сейчас же! - уже иным тоном приказал я собаке.- Оставь!

Но и это не помогло. Схватив косача, Ледка отбежала от меня подальше и на этот раз еще сильнее стала драть птицу. Раза три без толку пытался отбить я у Ледки добычу. Ледка уносила ее все дальше и дальше и, ободрав с птицы перья, стала пожирать мясо. Тогда я пустился на хитрость. Сняв с плеча зайца, я помахал им издали. «Ну, смотри!» - и бросил его рядом на снег, а сам настороженно следил за каждым движением собаки - вдруг еще бросится.

Мой маневр удался: к зайцу Ледка проявила большой интерес. И нечему удивляться: заяц не какая-то случайная птица - для Ледки, гончей собаки, это настоящая дичь.

- Иди сюда! - подзывал я собаку, толкая зайца ногой. Ледка бросила косача и подошла ближе. Тогда я еще уменьшил разде­лявшее нас расстояние. Потом резкий прыжок вперед, я лечу на снег, качусь под гору, но все же успеваю схватить убитого косача. Наконец, он в моих руках. Но что это за косач? Жалкие остатки перьев на куске мяса. И это все, что я получил после удачного, красивого выстрела. «Вот тебе результат охоты с чужой незнако­мой собакой!» - с огорчением смотрю я на свою добычу и никак не могу сообразить, куда же сунуть этот кусок мяса - не отдавать же его плохо воспитанной Ледке!

Я решил прекратить охоту и повернул к дому. А Ледка, прово­див меня удивленным взглядом, пошла к болоту отыскивать потерянный след зайца.

Среди гончаков много превосходных собак-работниц. Основная их дичь - зайцы, лисицы. Хорошо идут гончаки также по крупным копытным животным, гонят рысь, медведя и волка. Но, несмотря на все это, я почти равнодушен к подобной охоте; нет у меня большого пристрастия и к самим гончакам.

Ограниченны и примитивны они по сравнению с другими соба­ками. В свое время у моего деда был первоклассный по своей работе, даже знаменитый гончак. Но нелепым поведением он частенько поражал окружающих. В холодные зимние вечера дед нередко пускал его в комнаты. Гончак ложился на полу против камина и дремал. Однако тишина и блаженство продолжались недолго. Щелкнув в камине, на пол выскакивал предательский уголек. Глупая собака схватывала его, обжигала рот, и квартира наполнялась визгом и воплями. Такие происшествия регулярно повторялись в течение всей жизни этой собаки.

Надо заметить, что в тех местах, где появляются хорошие гончие, быстро сокращаются в числе или даже полностью исчезают зайцы. Не житье косому в подобном соседстве.