ОДНО ПЕРЫШКО

- Ну как, Миша, поедем завтра на острова? - спросил я как-то за ужином хозяйского сына.

- Если не будет дождя, пожалуй, поедем, - ответил он. - Только не туда, где мы были в прошлое воскресенье.

- Мне все равно, куда ни ехать, лишь бы на островах по­бывать, - согласился я.

- Поедем через Гнилую протоку к Саровке - там большой затон с ключами, вода чистая, и всегда рыбы полно, - продолжал Миша. - А когда Гнилой будем ехать, я вам филинов покажу. Уже раза два на Гнилой протоке этих филинов я поднимаю, и все в одном месте. Наверное, они там постоянно живут. Уж очень хороши филины, здоровые, как бараны, уши висят, глаза круг­лые, во какие большие! - продолжал Миша.

В том 1938 году ранней весной я впервые приехал в Приморье и, поднявшись вверх по реке Большой Уссурке, остановился у старой колхозницы в небольшом селении Вербовке. Внук моей хозяйки Миша Евченко по воскресным дням возил меня на плоско­донной лодчонке по притокам, тихим затонам и островам этой реки. Сетью он ловил рыбу или колол острогой щук, а я тем вре­менем отстреливал интересных птиц и снимал с них шкурки. Здесь было много пернатых, которые встречались впервые. Естест­венно, что сбор птиц поглощал все время, и было жаль тратить его на филина, с которым я уже неоднократно сталкивался в прош­лом. Я твердо решил не увлекаться крупными птицами. Что будет дальше, посмотрим, а сейчас не до филинов. Но не все зависит только от вашей воли.

В то утро мы с Мишей сначала высадились на большом остро­ве и обошли кругом лесное озеро. С характерным кряканьем с не­го поднялась парочка уток-мандаринок и тут же исчезла за сви­сающими к воде деревьями. Потом мой спутник показал глубокий родник с ледяной и совершенно прозрачной водой. На дне родника неподвижно лежала большая мягкотелая черепаха. Поехали дальше, вскоре свернули с основного русла и попали в узкую проточку с быстрым течением; ее загромождали занесенные сюда обломки упавших в воду деревьев. Течение стало не столь стремительным, и нас уже медленно понесло дальше. По сторонам поднимался старый лиственный лес. К самой воде наклонились плакучие ивы, р стороне, наполняя воздух пряным запахом, цвела черемуха, широко раскинули горизонтальные ветви грецкие орехи, да к самому небу поднимали вершины гиганты-тополя. Чудный, не­забываемый лес!

- Это и есть Гнилая протока, вон за тем поворотом в прош­лый раз я спугнул пару филинов, - предупредил меня Миша. - Зарядите ружье крупной дробью.

Перед тем я охотился за желтоспинными мухоловками, и мое ружье было заряжено полузарядниками самой мельчайшей дроби. Ею не убьешь и не поранишь филина: густое и мягкое оперение птицы, как настоящая броня, предохранит ее от слабого заряда и мелкой дроби.

Исполняя просьбу Миши, я взял ружье в руки, повозился с ним, как бы вкладывая другие патроны, но оставил в стволах те же полузарядники. «Все равно не буду стрелять в филина», - еще раз старался убедить я себя. Но именно в этот момент на берегу протоки среди высокого папоротника Миша увидел сидя­щую птицу.

- Филин. Стреляйте, стреляйте, филин! - показывая шестом и пригибаясь на лодке, зашептал он.

Не один, а два филина, потревоженные нашим появлением, бесшумно поднялись из прибрежных зарослей.

- Стреляйте, филины! Бейте! Ну, бейте же! - вдруг закри­чал мальчуган не своим голосом.

И я не сдержался. Вскинул ружье и, стараясь не попасть в летящих филинов, сделал два частых выстрела. Обе птицы, лавируя между деревьями, благополучно полетели дальше. Толь­ко после второго выстрела я заметил, как задний филин потерял несколько перьев: вероятно, их выбили боковые дробины заря­да. А тем временем нашу лодку несло дальше вниз по течению.

- Вон он, смотрите, на дереве, - вдруг зашептал опять Ми­ша, указывая на старый тополь.

Шагах в семидесяти в стороне я вновь увидел того же фили­на. Он сидел на толстом суку у ствола дерева и следил за про­плывающей мимо лодкой. Какой-то странной на этот раз показа­лась мне птица: необычно свисали по сторонам головы длинные и широкие ушные пучки перьев, да непривычно смотрели желтые большие глаза. Филин ли это?

Поспешно отыскал я в патронташе патрон, заряженный круп­ной дробью, сунул в ружье и выстрелил. Но на этот раз рас­стояние было слишком большое, и ни одна,дробина не попала в птицу. Филин снялся с сука и исчез за зелеными ветвями деревь­ев. Вот досада! Я проводил его глазами, зная наперед, что теперь подойти к стреляной птице почти невозможно.

- Вернемся назад, - обратился я к мальчугану. - Когда я стрелял там, дробь выбила у филина перья. Мне обязательно нужно отыскать хоть одно перышко!

Миша подогнал лодку к знакомому месту и мрачный сидел на корме, пока я бродил по прибрежным ивовым зарослям. Когда же я нашел и показал ему выбитое перо загадочной птицы, он только сплюнул в сторону и не проявил к нему ровно никакого интереса. Его фигура выражала презрение к охотнику, спуделявшему так близко по большой птице.

Перо обладало необычным рисунком. Я осматривал его еще и еще, пытаясь восстановить в памяти рисунок пера обыкновенного филина, и, наконец, не придя ни к какому выводу, бережно уложил его в записную книжку. Потом неоднократно я один плавал на лодке по протокам Большой Уссурки в надежде добыть стран­ного филина, но безуспешно.

Прошло несколько месяцев, я возвратился в Москву и здесь путем сравнения смог точно определить хранящееся у меня перо. И что же вы думаете? С досады я схватился за голову, и все закрутилось перед глазами. Перо, выбитое дробью на островах Большой Уссурки, несомненно, принадлежало крайне редкой пти­це - рыбному филину.